Давид Гургенидзе (2002)

Есть этюды, настолько близкие к реальной игре, что кажется, будто они взяты из окончания какой-то партии. Такие этюды представляют особую ценность, и им по праву уготовано место в солидных шахматных учебниках. Этюды Троицкого, Ринка, Куббеля и других известных этюдистов давно стали классикой шахматной композиции. Знание классики очень важно для шахматиста, но следует помнить, что на плечах классиков «стоят» современники. Без прогресса в этюдном искусстве, без органичного развития классических идей невозможно представить себе современный мир шахмат. Рассмотрим один из таких примеров.

Вот уже свыше тридцати лет я занимаюсь шахматной композицией. За это время мне удалось создать много интересных произведений, среди которых важное место занимают коллективные этюды. Они особенно дороги мне, и прежде всего тем, что олицетворяют собой память о моих старых друзьях.

Так, с Леопольдом Адамовичем Митрофановым у меня сложились очень теплые, дружеские отношения. Мы часто встречались на сборах шахматных композиторов Советского Союза. Это были незабываемые дни. Сколько юмора, розыгрышей, шуток звучало тогда! А особенно если рядом находился Иосиф Михайлович Крихели. Надо сказать, что у Л. Митрофанова было очень много соавторов, так что даже журнал «Шахматная композиция» (№2, 1992 г.) в связи с 60-летием Леопольда Адамовича опубликовал интервью с юбиляром, в котором на вопрос – «Нетрудно заметить, что Митрофанов, пожалуй, самый плодовитый соавтор в истории современной композиции. Фактически каждый третий этюд у Вас – коллективный. Чем это можно объяснить?» – он ответил: «Виной тому мой веселый нрав и общительный характер и в какой-то степени легкая рука гроссмейстера Владимира Александровича Королькова. Именно он дал первоначальный импульс моему «вирусу коллективности». Я всегда уважительно отношусь к соавторам. Часто бывает так: дашь схему на доработку и... интригующее ожидание. Мучают любопытство и сомнения: неужели ее можно развить? И вдруг, бац и получаешь сюрприз – развили! Вспоминаю забавный случай. Мой друг Давид Гургенидзе прислал однажды новогодний сувенир – наш совместный этюд без решения. И, честно признаюсь, – долго не мог его решить. Мы вместе потом долго смеялись».

К сожалению, это интервью оказалось последним. В 1993 году его друзья издают книгу Л. Митрофанова и В. Федорова «О6манчивая простота». Хочется привести несколько цитат из вступительной статьи гроссмейстера Александра Халифмана:

«Книга будет полезна для шахматистов-практиков. Ибо в наше время, когда стандарт и шаблон мышления задавили все, нелишне иногда снова убедиться, что, кроме общепринятых правил, существуют их исключения – маленькие шахматные чудеса, раскрывающиеся в этюдах».

Ныне многими специалистами и ведущими тренерами признано, что решение этюдов – важный элемент совершенствования шахматистов-практиков, развивающий творческое мышление, уводящий от шаблона, обогащающий новыми идеями».

И под конец я приведу цитату, определяющую основной лейтмотив этой книги: «Шахматистам-практикам, думаю, будет особенно приятно, что начальные позиции многих этюдов, помещенных в книге, напоминают практический эндшпиль. Надеюсь, что их анализ поможет понять, сколько скрытых возможностей таят простые на вид окончания».

В подтверждение слов А. Халифмана привожу маленький рассказ из этой книги. Я был глубоко тронут, когда увидел, что в нем рассказывается о коллективном этюде Д.Гургенидзе и Л. Митрофанова.

ХИТРЫЙ ХОД

Не думаю, что я являюсь исключением из числа шахматистов-практиков, которых привлекают этюды с естественной начальной позицией, как бы выхваченной из партии. Но есть в этюдном творчестве одна особенность, перед которой, как мне кажется, именно практики снимают шляпы. Это парадоксальность заключительной позиции, когда, казалось бы, естественный ход борьбы вдруг оказывается нарушенным. К этой парадоксальности, так тонко подмеченной девятым чемпионом мира Тиграном Петросяном, часто ведут хитрые чисто этюдные ходы! Но что вообще означает термин «этюдный ход»? Ведь то и дело приходится слышать от шахматиста гордое признание, что он добился победы или спасения этюдным путем. Для ответа на поставленный вопрос мы поступим так: сначала рассмотрим суть дела на конкретном примере. В дальнейшем мы также будем прибегать к подобной иллюстрации.

Кажется, немного проясняется: этюдный ход – это нечто остроумное и оригинальное! Но основная его прелесть заключается в том, что каждый раз его нужно находить как бы заново! Ведь количество ситуаций, в которые реально попадают шахматисты, неисчислимо.

Вот тут мы и рискнем сказать, что главное качество этюдного хода – это образное и свежее его проявление.

Того, кто в погоне за жар-птицей шахматной красоты неустанно ищет лучший ход, всегда ждет удача.

Г. Надареишвили в своих книгах много внимания уделял этюдам, в которых легкие фигуры борются против ферзя.

Удалось сделать и неплохое вступление. Особенно ценно и то, что у черных полноценная контригра, и то, что весь замысел удалось воплотить в форме миниатюры.

Уже после появления на свет этого этюда компьютерная программа Томпсона, изучив соотношение слон и конь против ферзя, обнаружила, что в данном соотношении сил эта позиция взаимного цугцванга – единственная. В течение нескольких лет в разных журналах она приводилась как детище компьютера, и кое-кому так понравилась, что ее даже стали использовать в своем «творчестве». Вот один из таких этюдов.

Существует несколько хороших этюдов с позицией Уокера в финале, но без взаимного цугцванта. В практической игре я не встречал таких примеров.

Классический этюд Р. Бианкетти до сих пор не утратил своей привлекательности.

В следующем этюде идея Бианкетти обогащена различными этюдными нюансами.

Каждый шахматист знает, что сдвоенные пешки в партии – это слабость. Но вот в этюде иногда бывает и по-другому. И, как ни странно, сила таких пешек по-настоящему проявляется против... ладейной пары. Рассмотрим несколько примеров.

Соотношение сил две ладьи против сдвоенных пешек оказалось настолько интригующим, что я продолжил поиск.

В коллективном этюде №100 против ладейной пары выступают две парочки сдвоенных пешек, Для выигрыша белые последовательно используют различные геометрические мотивы.

Так что же, в самом деле, сдвоенные пешки – сила или слабость?