Статья Гурвича. Глава I

Теоретическая часть.

  1. Критерий шахматного искусства – красота. Связь этюда и практической партии.
  2. Этюд – не типовой эндшпиль, он обладает силой впечатляемости.
  3. Свобода выбора методов составления. Эстетические принципы – не догмы.

Можно ли говорить о шахматной композиции как об искусстве?

Если природа художественного образа заключается в конкретном, чувственном отражении действительности, то может ли он иметь место в умозрительной формальной игре, орудием которой являются отточенные на токарном станке фигурки, движущиеся по особым, придуманным для них шахматным «законам» и только на особых подмостках из 64 клеток, за пределами которых они теряют все свои условные игровые свойства и сбрасываются в ящик, как простые деревяшки?

Еще более странным покажется соединение понятий искусство и шахматы в свете той истины, что художественная деятельность есть особая эстетическая форма общественного самосознания.

Таким образом, сама природа художественного образа и его общественная роль оставляют где-то в стороне от себя шахматы — это, пожалуй, самое удивительное из всех развлечений, какие подарила человеку досужая игра его ума.

Для игры шахматы — слишком наука, для науки — слишком игра , — этот известный афоризм можно было бы перефразировать, заменив слово наука словом искусство. Но, относя шахматы к досужей игре ума, мы были бы несправедливы к этой древней и мудрой выдумке, если бы ограничились зачислением ее в область абсолютно отвлеченной, формально логической мысли и не увидели в ней никакого, хотя бы выраженного в условной, искусственной форме, живого человеческого опыта.

Должна же быть какая-то серьезная причина, объясняющая, почему из всех умственных игр, сменявших друг друга в разные времена, шахматы выдержали наибольшее испытание временем и, раз возникнув, не только не умирают, а в течение многих столетий постоянно развиваются и все шире и глубже входят в культурный обиход человечества.

Конечно, шахматы не отражают в своей абстракции действительных законов природы, как это делают математические формулы; исходные шахматные величины (фигуры, доска, их свойства) произвольно выдуманы человеком и не имеют в живой природе прямого соответствия. Но в шахматной игре, больше чем в какой-либо другой, по-своему преломились и своеобразно действуют многочисленные законы борьбы, с которыми сталкивается человек в различных областях практической деятельности.

Представления человека о роли пространства и времени в борьбе, о координации действий различных по своим свойствам сил, об их относительной, постоянно меняющейся в зависимости от сложившихся обстоятельств ценности — все это вошло в «природу» шахматной игры и сообщило ей острый, диалектический характер.

Но все же один расчет, пусть даже самый тонкий и сложный, не мог бы обладать такой притягательной силой. Шахматные «события» происходят не в эфире чистого разума, а в напряженной атмосфере живых человеческих чувств. В этой молчаливой битве черных и белых таятся различные эмоции, которые мы испытываем в нашей шумной и многокрасочной жизни. Шахматист в процессе борьбы познает и наслаждения, и огорчения ума, и восторг борьбы, и отчаяние.

Перечислить оттенки всех чувств, испытываемых в шахматной борьбе, так же невозможно, как невозможно охватить неисчерпаемое богатство и разнообразие встречающихся на шахматной доске положений со всеми их разновидностями и тончайшими нюансами.

Но среди чувств, сопутствующих шахматной мысли, есть одно, несомненно, самое сильное и глубокое — это чувство красоты.

Красота мысли, таящая именно в красоте своей побеждающую силу, действует на наше воображение необычайно сильно и вызывает живейшую реакцию. Это чувство торжествует даже над спортивным азартом. Кто не знает взрыва восторженных аплодисментов тысячной толпы в турнирном зале, когда на какой-нибудь доске партия кончается эффектной жертвенной комбинацией! И независимо от того, кто победил и кто потерпел поражение, восторг охватывает всех зрителей без исключения. Как беспомощны бывают в такие минуты организаторы турнира и строгие судьи, пытающиеся унять волнение зала. Да и может ли не понимать неизбежности этой реакции тот, кто сам устанавливает специальный приз за красивейшую партию!

На шахматных соревнованиях этот приз является как бы данью, которую спорт платит искусству, сила — красоте. Но после того как отшумели турнирные дни, партии оцениваются как произведения мысли, вне спортивного счета, и тогда красивейшая партия становится лучшим украшением турнирного сборника, обходит шахматную печать всего мира и надолго переживает все остальные, включая и самые солидные из них. Живучесть ее — в красоте!

«Теория, мой друг, сера, но вечно зелено златое древо жизни»,— казалось бы, это известное изречение может быть отнесено к шахматному умозрению только своей серой половиной, но разве не была названа «вечнозеленой» блестящая партия Андерсена! Поднявшийся на высочайшие вершины шахматного творчества А. А. Алехин заявлял: «Для меня шахматы не игра, а искусство. Да, я считаю шахматы искусством и беру на себя все те обязанности, которые оно налагает на его приверженцев».

Правда, спортивные и эстетические чувства в шахматной борьбе не могут быть отделены одно от другого. Как и во многих других областях человеческой деятельности, специфика шахматной игры такова, что красота здесь является силой и потому увенчивается победой. Для Алехина шахматы были искусством. В то же время он, осуждавший погоню за очками, поставил перед собой задачу стать чемпионом мира. Но мы полагаем, что Алехин добился этой высшей победы не только благодаря своей гениальности, но в значительной мере и благодаря глубокому взгляду на шахматы.

Если мы ясно ощутим элемент искусства в шахматной композиции, то тем самым должны будем признать, что он одинаково присущ как композитору, так и шахматному мыслителю, сражающемуся на «спортивной» доске.

Рассматривая творчество композитора как освобожденное от всего, что выходит за пределы чисто шахматного содержания комбинации, мы вместе с тем отдаем себе отчет, что, строго говоря, и здесь эстетическое и спортивное начала нерасторжимы. Дело, конечно, не в соревнованиях композиторов на конкурсах. Составитель этюда или задачи имеет своего противника и в рамках каждой данной композиции. Его партнер — шахматист, который будет решать этюд. С ним борется композитор на всем протяжении своих творческих усилий. Как можно более глубоко пряча тайну создаваемой им позиции, он ставит решающего перед наибольшими трудностями, требует от него максимального напряжения сил.

Но, осуществляя свою идею, композитор избавлен от того вмешательства партнера в логику борьбы, которая, как с сожалением отмечал Алехин, в практической партии из-за несильнейших ответов часто расстраивает самые вдохновенные замыслы. Поэтому элемент искусства в шахматной композиции, не зависящий от случайности, значительно более устойчив, а удельный вес его выше.

Если на турнирах приз за красивейшую партию является «специальным» и не определяет победителя, то шахматные композиторы в своих соревнованиях знают только одну эту награду — приз за красоту.

Красота комбинации и является единственной целью составителя этюда. Кроме этой цели, у шахматных композиторов нет никаких стимулов для творчества. Красота является также единственным общим критерием и для оценки их произведений.

«Красивая штучка!» — так отозвался В. И. Ленин об одном из этюдов В. и М. Платовых в письме к своему брату Д. И. Ульянову от 17 февраля 1910 года. Эти слова говорят об эстетическом наслаждении, которое способна принести шахматная комбинация самому серьезному и глубокому уму, отвергавшему, как известно, всякую беспредметную в своей основе вздорную абстракцию. В то же время оценка В. И. Ленина не смешивает этого рода наслаждения с восприятием произведений искусства, непосредственно отражающих действительность.

Не обольщаясь тем, что область шахматной композиции давно названа шахматной поэзией и что основоположник современного шахматного этюда А. А. Троицкий был удостоен звания заслуженного деятеля искусств, не приписывая шахматной поэзии не присущего ей значения, мы в то же время можем утверждать, что она представляет собой тонкую и острую игру ума, вызывающую радость красотой мысли, красотой комбинации.

А где красота, там неизбежно возникают эстетические критерии. Каковы они? Какие принципы художественности относятся и к нашему предмету?

«Для шахматной задачи как произведения искусства природу, действительную жизнь представляет шахматная партия.

Как природа — мир красок и звуков — дает элементы, материал для произведения живописи, музыки, так из шахматной игры мы берем элементы для задачи, материал для ее построения».

Это положение А. В. Галицкого верно указывает, что для шахматной композиции «жизнью» является шахматная партия, шахматная борьба, все богатство идей, постоянно накапливающееся в турнирной практике. Шахматная композиция, оторвавшись от шахматной игры, станет беспочвенной и зачахнет.

Этюды (как и задачи) обязаны шахматной партии своим существованием. Без основ этой игры нельзя даже понять, что такое этюд или задача. Но композиторы связаны с шахматной игрой не только формально, не только правилами «жизни» шахматных фигур.

Колоссальное количество людей втянуто в этот умственный спорт, и если составители этюдов не будут стремиться к тому, чтобы массы шахматистов любили их произведения, понимали их, наслаждались ими, то для кого же они будут творить?

Нельзя выработать в себе здоровый вкус без постоянного его испытания на широкой общественной арене. Массовый интерес к той или иной деятельности человека всегда служит верным признаком ее естественности, ее здорового направления и в то же время охраняет ее от всяческих субъективных извращений, которые никогда и ни в чем широко не могут быть подхвачены.

Вот почему композиция должна постоянно быть связана с шахматной партией и стремиться к тесному сближению своего содержания с интересами всей массы шахматистов. Любитель шахматной игры остановит пристальное внимание на этюде, заинтересуется им только в том случае, если в нем он встретит яркое воплощение идей, волнующих его в шахматной борьбе. Его могут задеть за живое только такие композиции, в которых он усмотрит идеал комбинационного маневра, силу красоты, обогащающую его как бойца.

Pages: 1 2 3
Подписаться
Уведомить о
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии