Статья Гурвича. Глава II

Закономерности, объясняющие волшебство в этюдах.

Приступая к характеристике современного советского этюда, оттолкнемся для эстетической зарядки от трех классических произведений наших предшественников. Такое вступление не только повысит нашу требовательность к этюдам современных советских композиторов, но и направит эту требовательность по самому верному пути.

При первом взгляде на диаграммы № 1, 2 и 3 бросается в глаза удивительная простота позиций и совершенно одинаковый материал. Во всех трех этюдах слону и коню белых противостоит страшная пешка, готовая превратиться в ферзя и обеспечить черным победу. Но не внешнее сходство побудило нас поставить эти произведения рядом. В каждом из них проходит своя самостоятельная оригинальная комбинация, и завершатся эти разные комбинации тремя разными финалами: выигрышем ферзя, матом и позиционной ничьей. Однако, с нашей точки зрения, этюды эти связаны глубоким внутренним родством. Их сближают тонкий художественный вкус и чудесная легкая рука мастера.

Эм. Ласкер высказал о шедевре бр. Платовых следующие мысли: «Каждый шахматист должен получить величайшее удовольствие от этого этюда. Почему? Потому ли, что выигрыш достигается с соблюдением строжайшей экономии средств? Потому ли, что обладающие большой подвижностью и сопротивлением фигуры черных при всех попытках, как по какому-то волшебству, становятся жертвой слабых фигур белых? Или потому, что белые во что бы то ни стало стремятся избежать ничьей? Может быть, по существу радует нас то, что банальное, обыкновенное побеждается здесь силой мысли».

С этим нельзя не согласиться. Но какие же закономерности объясняют волшебство в этом этюде? Почему все-таки слабые белые фигуры побеждают сильные черные, обладающие большой подвижностью и сопротивлением? Почему выигрыш достигается с соблюдением строжайшей экономии средств?

С этими вопросами мы будем сталкиваться в каждой художественно сильной композиции. Ведь шахматные чудеса — это чудеса логики. И ответ всегда будет один: чудесное стало реальностью потому, что побеждающая сторона добивается максимальной  координации своих действующих сил. Постоянная взаимопомощь, взаимозащита делают слабых сильными. В содружестве их «величины» не складываются, а как бы умножаются друг на друга.

В этюде бр. Платовых конь жертвует собой, чтобы слон мог выиграть ферзя, в свою очередь слон идет на самопожертвование, чтобы конь уничтожил ферзя. Каждая из слабых фигур благодаря взаимодействию проделывает тройную работу. Слон матует, или выигрывает ферзя, или жертвует собой для победы; еще большую работу проделывает конь: он не только сплетает матовую сеть, трижды ловит ферзя на вилку или жертвует собой для победы, но этот же незащищенный конь отрезает ферзю путь для шахов на e1 и g1.

Странно сказать, но конь не мог бы выполнить одновременно столько дел, если бы на своей ключевой позиции (c1) он был защищен. Именно уязвимость придает ему такую многостороннюю силу. Мы подчеркиваем это обстоятельство, потому что в нем сказывается один очень глубокий шахматный закон, действие которого мы будем наблюдать во многих замечательных этюдах и как раз в те моменты, когда почувствуем наибольшее наслаждение. Это закон, в силу которого принцип  максимальной координации и принцип строжайшей экономии средств в наивысших своих формах сливаются в одно целое.  Ясно, что предельная экономичность средств борьбы достигается тогда, когда атакующие фигуры сами же и защищают друг друга, не требуя для этого дополнительного материала. Вот почему во многих совершенных этюдах такую огромную роль приобретает косвенная взаимозащита фигур.

Косвенная защита сильнее прямой, так как при ней каждая из взаимопомогающих фигур как бы находится одновременно на двух или более полях. Такая фигура обладает большей свободой для разных действий, чем связанная прямой защитой. Разница между прямой и косвенной защитой может быть охарактеризована как простая и сложная, или «внешняя» и «внутренняя», связь между фигурами. Этим двум планам соответствует и отличие между поверхностной и глубокой игрой. Одни замечают только прямые угрозы и защиты, другие видят также глубоко скрытые.

В этюде Л. Куббеля (№2), помимо одинакового с композицией В. и М. Платовых материала, бросается в глаза и то, что борьба также должна идти за вскрытие большой диагонали (пункт d4), чтобы белый слон мог взять под обстрел то же поле a1, где опять-таки должно произойти превращение черной пешки в ферзя. Но идейное сходство заключается не в этих внешних совпадениях, а в том, что здесь, как и у Платовых, предварительная борьба за одни и те же пункты и с одной и той же целью ведется для достижения не этой явной цели, а совершенно иной, глубоко скрытой. Действия, направленные якобы для достижения очевидной цели, необходимы в главном варианте лишь для перегруппировки сил, которая позволит белым в решающий момент сделать совершенно неожиданный скачок в сторону от фиктивного, банального плана.

В чем же тайна победы белых? Пользуясь привязанностью черного короля к пункту d4, они успели перегруппировать свои очень скромные силы и утроили их тем, что в одних и тех же движениях одновременно выполнили три задачи: создали матовую сеть, поставили черного короля в положение цугцванга (при отказе от превращения пешки) и, наконец, обеспечили себе вскрытие большой диагонали на случай взятия пешки «с» на проходе. Этот третий мотив, очень редкий в этюдах, не только украшает блестящее произведение Куббеля, но и является здесь той органической деталью, которая кроется в самой природе данной комбинации и без которой невозможно осуществить ее с такой строжайшей экономией средств.

Правда, в этюде Куббеля безнадежное положение для черных создается за ход до появления на доске ферзя, в то время как у Платовых эта мощная фигура уже существует и ничего не может сделать при своем ходе.

Рассмотрим еще одну красивую «штучку» из нашего классического наследства. В ничейном этюде А. Троицкого №3 позиция для белых еще более неприятная, чем в двух предыдущих. Черной пешке здесь абсолютно обеспечено поле превращения, мало того — она грозит превратиться в ферзя с немедленным матом. Слабые белые фигуры должны поэтому сразу же найти спасение от смертельной угрозы и бороться с предельными напряжением и взаимопомощью.

Эффектность в сочетании с грацией, огромная внутренняя сила легчайшей конструкции – вот что составляет красоту всех трех этюдов, Особенно это соединение железной силы и необходимости с простотой и легкостью построения поражает там, где, как это имеет место в последнем этюде, строится крепость. Крепость и легкость! Парадокс?